Вероника Мелан - Чейзер [litres]

Нестерпимо хотелось поехать и забрать к себе все ее вещи, перевезти все до единой безделушки, но Мак знал, что никогда не сделает этого. Пусть выберет сама, что взять, а что оставить. Не возьмет старые, они наживут новые, делов-то…

Один или нет, а он зачем-то повесил в ванной второе полотенце — нежно-зеленое — рядом со своим — синим. Сделал мысленную пометку купить новые зубные щетки и долго ходил по пустым комнатам, о чем-то думал, смотрел на все новым взглядом — взглядом не одинокого человека, а мужчины, в дом которого скоро вновь впорхнет счастье. К чему-то прикасался, что-то просто подолгу рассматривал. Потом сидел в кабинете наверху и слушал тишину — спокойный, расслабленный, согревшийся изнутри.

Казалось, та уродливая цементная кладка, что сформировалась изнутри в день суда, размякла и просела. Покрылась вдруг травой и стебельками с бутонами; еще чуть-чуть, и распустятся цветы.

Вспомнил, что слишком широко поставил в гараже автомобиль, но осадил себя, не пошел перепарковываться — рано. Мираж еще не приехал на постоянное соседство.

Перед сном Мак долго лежал с открытыми глазами.

Все-таки молодец Стив, он ему должен…

Да, ход был рисковым, но Лайза не растерялась, сумела-таки выбить свое — отстоять их обоих, выбить право на счастье. Конечно, не все препятствия еще позади, но главная преграда рухнула — запрет отменили. И Дрейк… ведь ни слова не сказал о звонке, хоть и знал о нем. Не мог не знать, хитрец. Он, наверное, о многом знал наперед…

Аллертон закрыл веки и медленно выдохнул. В груди скопилось и теперь удерживалось тепло.

Еще несколько дней, и Лайза будет с ним. Греться в его руках, в ласке — нежная, защищенная, любимая. Уже недолго, он подождет. Был готов ждать всю жизнь…

За неимением под боком любимой женщины, Мак повернулся на бок и накрыл рукой вторую подушку.

Ее учили почти двое суток без перерыва: водили из одного кабинета в другой, пичкали новой информацией, просили все выучить, проверяли зазубренное. Показали принципы создания сложных голограмм — если спросят, должна суметь рассказать, — объяснили, как работать в специальной программе по созданию световых трехмерных моделей.

Выдали лист с ее «новой» слегка подкорректированной биографией, просили почитать в свободные часы, повели к специалисту-психологу — сухощавому мужчине в белом халате, — который несколько часов подряд объяснял поведение в сложных стрессовых ситуациях, учил, как вести себя под давлением, как избавляться от сковывающего при панике страха, как возродить угасшую мотивацию, как быстро сориентироваться при изменяющихся обстоятельствах.

Лайза сильно уставала уже к обеду, но все исправно мотала на ус. Собственная голова напоминала простоявший много лет пустым склад, теперь до отказа забитый ящиками и коробками. Не протолкнуться, чтобы не сломать ногу, а времени на сортировку и перестановку нет.

Она спала по пять часов в сутки — больше не давали, — мерила в лаборатории какие-то датчики, позволяла опутывать себя проводками, снимать показания.

Под вечер второго дня познакомилась и с командой; не столько с удивлением, сколько с растерянностью кивнула Рену Декстеру, поздоровалась со светловолосым стратегом Канном и приятным на вид мужчиной — Конрадом, радостно, словно старому знакомому, кивнула доктору. С замирающим сердцем посмотрела на Мака.

Красив же он все-таки в тесной черной одежде и при оружии. Красив…

Вечером ее еще раз перепроверили, взяли подписку о неразглашении изученного, сообщили, что домой отпустят утром, а тем же вечером стоит ждать звонка от людей некого Кей Ларвина. Что говорить и делать дальше, она знает.

Лайза кивнула.

В эту ночь она спала без задних ног и совершенно без сновидений.

День прошел обычно и нет.

Добравшись домой к обеду, Лайза разложила на кухонном столе картонные коробки с готовой едой, которую купила в ближайшем кафе, помылась и переоделась. Пока жевала жареную курицу, прокручивала в голове заученные фразы, вживалась в роль «преступницы» и мысленно настраивалась на предстоящую встречу.

Она сможет. Это недолго и нетрудно. На ум почему-то все время шли концовки из некогда прочитанных любовных романов: вот героиня, вся такая храбрая, решается на последнее безрассудство — конечно же, во имя благой цели и справедливости, — а герой несется за ней по пятам спасать. Все кончается чьим-нибудь ранением — иногда легким, иногда тяжелым, — а дальше наступает неизменное «жили долго и счастливо».

Ранений не хотелось.

Хотелось чаю.

И чтобы на смену солнечному дню поскорее пришел вечер.

Закат еще не наступил, а она уже успела прибраться в квартире, сложить в красивую коробку из-под конфет (этот подарок соседа она съела) рисунки, убрать на полку карандаши и протереть пыль. Вымела и вычистила паласы, полила цветы и, присев на диван, впервые позволила себе полистать «300 позиций для гурманов любви». На этот раз рассматривала картинки долго и с удовольствием.

Через полчаса книга захлопнулась, и потекли долгие минуты ожидания.

Скорее бы.

«Ничегонеделание» измотало, и около девяти вечера Лайза уснула прямо в кресле. Когда запищал сотовый, вздрогнула и не сразу смогла сообразить, который час и откуда доносятся странные звуки. Через секунду схватилась за телефон, сделала три медленных вдоха и как можно спокойнее ответила «Алло».

— Это вы связались с нашим человеком насчет исполнения заказа?

Начали без приветствия и долгих вступлений. Голос мужской, низкий, почему-то раздраженный.

— Я.

— В чем вы работаете? Сколько вы хотите за выполнение?

— Не хочу озвучивать это по телефону.

— Хорошо. Диктуйте адрес, подъеду, поговорим.

Она продиктовала.

В машине густо пахло освежителем воздуха — подвешенной на зеркале пластиковой улиткой, заполненной, судя по запаху, испортившейся кислотой.

За окном полностью стемнело; шумели вокруг зажженных фонарей темные кроны.

— В чем вы работаете?

— В ФоррандеПро 3.

Их было двое: один бородатый и узколицый, с круглыми выпуклыми глазами, второй расплывшийся боров, изборожденный складками. Возможно, вонял именно он, а не освежитель.

— Так сколько хотите за исполнение?

— Я не хочу один проект, я хочу постоянную работу. С постоянной месячной зарплатой.

Выдавая заученные фразы едким насмешливым тоном, Лайза чувствовала себя прожженной торгашкой.

Гости переглянулись. Водитель тихо спросил, будет ли у них работы хотя бы на полгода, бородатый пожал плечами и ответил, что придется спрашивать шефа. Повернулся к Лайзе.